Пираты XXI века. Операция `Снегопад` - Антон Первушин

– Ну, с Богом! – сказал он, хотя никогда в списке верующих не числился. – Поехали!

Расположившись в кабине, Лукашевич доложил Казанцеву, продолжавшему дежурить на КДП, что к взлёту готов. Казанцев пожелал ни пуха, Лукашевич послал его к чёрту.

Взлетели, набрали высоту. Стуколин начал довольно борзо, пристроился тютелька в тютельку и не без некоторой лихости – демонстрировал, видно, что и лётчики второго класса тоже не лыком шиты. Развернулись по азимуту и почапали себе спокойно, без приключений в сторону Оленегорска.

Приключения начались через шесть минут после взлёта.

– Вот он, – сказал Лукашевич, увидев засветку на индикаторе. – Молчим.

Стуколин, который хотел было подтвердить, что тоже видит потенциального противника, заткнулся. Лукашевич поступал правильно: если «Сухой» так быстро вышел на них, значит действует радиоперехват, противник приготовился к ответным действиям.

Они продолжали полёт в полной тишине. Небо над летящими истребителями приобрело отчётливый тёмно-красный оттенок, посветлело – где-то на юго-востоке, впереди по курсу, поднималось солнце, открывая новый день. «Сухой» противника приближался. Сто километров… девяносто… восемьдесят…

«До Оленегорска он нам дойти не даст, – понял Лукашевич. – Пора применить домашнюю заготовку. Ну, Лёха, не подведи!»

– Меняю курс, – сказал Лукашевич вслух. – Новый курс – десять градусов. Раз… два… три!

Перечисление начала ряда простых чисел предназначалось Стуколину. На счёт «три» истребители синхронно легли на крыло и, выписав вираж, поменяли курс. Если бы это видел Громов, он одобрительно прицокнул бы языком и высказался бы так: «Молодцы, ребята! Прямо как на MAКСе[20]». Но Громова или кого-нибудь другого из «Витязей» здесь не было, а значит, и некому было оценить слаженность действий пилотов.

Противник приближался. Сейчас произойдёт захват головок… Старт! Ого-го, наш «Сухой» выпустил аж две ракеты разом – стрельба дуплетом, как на утиной охоте.

– Лёха, расходимся! – крикнул Лукашевич.

Истребители разошлись: «МиГ» Стуколина ушёл вниз, «МиГ» Лукашевича – вверх. Но оба продолжали идти навстречу противнику. Оттикало две длинных секунды, и Лукашевич увидел (а скорее, просто чутьё подсказало), что ракеты зацепились за него.

– Лёха, ракеты на мне. Атакуй.

Манёвр удался на славу. Пока пилот «Сухого» соображал, почему это вдруг цель разделилась на две части, Стуколин, вошедший в зону стрельбы, выпустил свои ракеты, сначала одну, затем – с небольшой паузой вторую. Лукашевич же был занят противоракетным манёвром. Как делал Громов за несколько часов до него, старший лейтенант швырнул машину в сторону и вниз, затем на предельно малой выровнялся, врубил форсаж, играя со смертью, но ракеты висели как привязанные. Необходимо было быстро поменять полусферу относительно ракет: ни одна из них не могла на таких скоростях сделать разворот на сто восемьдесят градусов – не выдержав перегрузок, разломится корпус. Сделать это ему почти удалось. Он проскочил под ракетами, но головка самонаведения одной из них успела отреагировать на близкое положение цели, и соответствующий сигнал подорвал боевую часть. Стержни разлетелись, и несколько из них попали в истребитель, повредив гидравлическую систему управления. Потекли масло и спирт, давление в системе мгновенно упало, о чём Лукашевичу доложил бортовой компьютер. Старший лейтенант чертыхнулся. Но тут он услышал радостный крик Стуколина, и на несколько секунд забыл о своих неприятностях.

– Алексей, мы сделали это! – Стуколин захлёбывался от восторга. – Мы сбили эту сволочь!

Он был прав. «Сухой» достала одна из Р-24Р, выпущенных Стуколиным. Вторая по неизвестной причине не разорвалась, уйдя в пространство. Повреждения, которые получил истребитель противника, хватило бы на три машины классом попроще, но «Су-27» тем и славен – он делает то, что другим не под силу. Да и пилот, который сидел в его кабине, крепко сжимая сильными пальцами рукоятку управления, уже один раз сажал искалеченный самолёт на плохо приспособленный для этого аэродром.

– Он не падает, Алексей, – через пару секунд после победных реляций тревожно сообщил Стуколин. – Он уводит машину на запад. Я догоню его и расстреляю из пушки. Как слышишь меня? Я догоню его…

– Идиот! – крикнул в ответ Лукашевич. – Брось его и уходи на базу.

Он ещё хотел добавить пару фраз покрепче, но тут ему пришлось забыть на время и о Стуколине, и о пока ещё недобитом истребителе противника. «МиГ» Лукашевича не слушался руля. Он и не должен был слушаться – повреждения в гидравлической системе были необратимы, – но продолжал лететь на северо-восток. Лукашевич попытался вернуть себе власть над машиной, но увы – все его попытки были обречены на провал. В любую секунду «МиГ» мог свалиться в штопор, и старший лейтенант решил катапультироваться. Когда не знаешь своего местоположения, катапультироваться просто опасно для жизни, но другого выхода не было.

– Земля, – обратился он в эфир, – говорит старший лейтенант Лукашевич. Мой истребитель был атакован неизвестным противником. Имею повреждения в системе управления. Нахожусь восточнее полуострова Рыбачий. Приинял решение катапультироваться.

Лукашевич ещё раз оглядел пульт, вздохнул и, прижавшись затылочной частью шлема к изголовью кресла, дёрнул держки катапульты. И только по истечении пяти минут с момента катапультирования, когда уже отделилось кресло, развернулся парашют, а до земли оставались какие-то метры, Лукашевич понял, что совершил страшную ошибку. Внизу, под ногами он не увидел земли – там была чёрная и безбрежная морская гладь.

(Баренцево море, декабрь 1998 года)

Спасательное оборудование, применяемое в современной авиации, довольно разнообразно. Например, к высотно-компенсирующему костюму прилагается целый «морской спасательный комплект», включающий помимо водозащитного и теплозащитного комбинезона с гермошлемом ещё и пару поплавков, поддерживающих пилота на плаву. Однако подобное оборудование ставится далеко не на все самолёты. В воинской части 461-13"бис" было принято снабжать полным комплектом «спасения на водах» те истребители, которые должны были выполнять задачи, связанные с военно-морским делом. «МиГ-23» старшего лейтенанта Лукашевича таким оборудованием снабжён не был. В аварийный запас АЗ-7М входила только надувная лодка – неуклюжая и довольно неудобна в эксплуатации.

Когда Алексей увидел, что падает в воду, его охватила паника. Температура воды в незамерзающем Баренцевом море обычно не поднимается выше плюс двух-трёх градусов по шкале Цельсия. Человек, оказавшись в воде с температурой, близкой к нулевой, продержится недолго – минут десять-пятнадцать, – затем наступает переохлаждение и смерть. Лукашевич слышал о редчайших случаях, когда отдельные индивидуумы выживали и после часа пребывания в ледяной воде, но относить себя к уникумам не имел никаких оснований.